Она не видела брата… сколько?
Да и важно ли?
Она не видела его все те годы, когда должна была быть рядом. Она должна была ему, как он должен был ей. Каждый год, что у них отняли - год тоски. Для нее - также ли для Визериса?
Каждый год, что у них отняли - год неправильного и искаженного мира. Мира в котором правят не драконы, а самодуры-олени, забывшие и о чести и о долге.
Каждый год близит мир к концу потому, что такое не должно существовать. Так не должно быть.

Дейнерис боится встречи с братом. С раннего утра в день, когда ей сказали, что Визерис, а точнее сир Геральд Дейн, прибудет в водные соды - она вся на иголках. Ее не успокаивает ванна, что нагрета до того, что почти обжигает ее кожу. Ее не успокаивает утреннее, еще ласковое, дорнийское солнце. Не успокаивает прохладная вода из графина.
Десятки раз перебранные платья - о, у нее их не то чтобы много и все как будто бы не ее: да так и есть, подарены Мартеллами в честь возвращения и лишь слегка отсылают к драконам - больше держат дорнийский манер. Так и прятать ее проще - не вешать же знамя Таргариенов над Дорном - она понимает.
Понимает, что ее может быть потому и вернули, что теперь спрятать можно.
Понимает и не принимает.

Визерис все это время был здесь и… что? Какой была его жизнь? Едва ли он голодал или узнавал о запахах улиц Эсоса. Или кто-то показывал ему те, некрасивые стороны жизни.
Нет. За это она не в праве его винить.

Принца Дорана, что забрал их друг у друга, что все решил без воли драконов и обрек ее на такую судьбу - да. Визериса - нет.

Надо начать и в мыслях звать его Геральдом Дейном, но так непривычно и неправильно, так липнет в горле. Она уже жила произнося вслух имя брата, а имея ввиду Дейна - так почему бы не наоборот?
Но хочется другого.
Словно сказанное хоть раз в слух имя драконьего принца способно исцелить ее боль. Способно позволить закрыть глаза на все, что было. Способно из ее надежды на их встречу сотворить сон столь прекрасный, что все прочее будет абсолютно не важно.

Дейнерис останавливается на белом платье - это не о невинности, а о морской пене, что укрывала Драконий камень в часы ее рождения. О белом песке. Об одиночестве. И о пустоте.
Брошь - серебряный трехглавый дракон - едва ли та, что заметят - очень мала. Впрочем, если принц Дорна сделал ей такой подарок, значит можно. Значит благоразумно. Не в Королевскую гавань в таком виде, но к Геральду Дейну - почему нет?

Их встреча должна состоятся в саду - так сказала одна из змеек - и Дейнеис выходит в сад в час, когда солнце уже миновало зенит и снова смягчилось. Перелив воды из искусственных водоемов и тень многих деревьев делают это место не только красивым, но спокойным и приятным.
Весь день без сил успокоится она ходила по покоям взад-вперед, бездумно читала, но чаще просто думала и вот час настал.

Принцесса находит в саду скамейку у пруда с белыми камнями и садится, стараясь побороть желание встать и уйти. Нет. Она пришла увидеть брата.
И увидит.
И больше они не расстануться. Больше для их встреч не надо будет таких сложностей.

“Какой ты теперь, Визерис?”

Сибилл Трелони потрясла его до глубины души.

Когда ты годами прячешь свой дар и желаешь от него избавиться сильнее всего в жизни, видеть как кто-то другой действует неприкрыто и от всей души, странно, инородно. Не может оставить равнодушным.

В первый раз Даррелл случайно увидел ее на площади и не мог не остаться, наблюдая. Потом он приходил специально, чтобы послушать и попытаться понять эту очень смелую девушку.
С каждым днем ей словно становилось хуже. Ривер считывал нужду и бедственность ее положения. Он не мог остаться в стороне. У него сердце сжималось от внутренней боли Сибилл. Слишком много эмпатии, все переносил на себя и словно делил с ней весь груз.
Только она об этом ничего не знала.
И не узнала бы. Но Фабиан дал Дарреллу сильный толчок к действиям. Он просто не может оставаться в стороне. Слишком страшные вещи происходят в этом городе, в этой стране.

Однако не в его манере было действовать сгоряча.
Обдумать, как лучше всего помочь Трелони. Подготовить все необходимое.
Малое, что он уже сделал - передал ей с мальчишкой мешочек галеонов. Этого хватит чтобы не умереть от голода. Даррелл слишком хорошо понимал ситуацию потому что сам попадал в нее дважды в жизни.

Критический момент настал сам собой. Один из его соглядатаев прибежал с информацией о том, что пророчица мечется по Лютному, приставая к прохожим. Это по меньшей мере, очень опасно. Возможно, ее мучает дар и видения и она совсем себе не подвластна.
Нужно действовать быстро и четко.
Накинув на плечи максимально неприметную серую мантию, Даррелл вышел на улицу чтобы Найти Сибилл.

Он очень хорошо знал Лютный но даже у него это заняло какое-то время. Ривер вышел к Трелони совершенно случайно, завернув в переулок и встал как вкопанный, смотря на нее.
Слишком глубоко его понимание того, что с ней происходит. Эмоции захлестнули Даррелла, заставляя замереть, не давая ничего делать.
Слишком. Много.
Слишком.

Хотелось подойти к ней и взять ее руки в свои, сняв перчатки. Хотелось сказать, что все пройдет. Что она не одна в этом мире со своими проблемами.
Но он онемел.

Только в момент, когда Сибилла оторвалась от стены, он смог взять под контроль свое состояние и мягким шагом подошел к ней. На его лице была грустная и очень понимающая улыбка, как будто они знакомы очень много лет и вот теперь вновь встретились чтобы обсудить за чаем все текущие проблемы.
- Мисс Трелони, здравствуйте. Я - Даррелл Бредфорт. Вы меня не знаете, но я очень хочу вам помочь. То, что вы делаете - очень важно для всех волшебников, но я вижу ваше бедственное положение. Прекрасно понимаю, как сложно довериться совершенно незнакомому человеку, но я готов рассказать вам о себе все, что захотите. Или вы увидите это сами. Знаю, что можете.
В этом “знаю” было столько боли и понимания. Столько настоящих, искренних чувств. Он снял с руки перчатку и подал ей руку, смотря прямо в глаза.
- Прошу вас, поверьте в то, что далеко не все в этом мире прогнило. Я подготовил для вас безопасное убежище, где вы сможете отдохнуть.
Та самая квартирка, в которой он жил до тех пор, пока не переехал в свой дом.
Отдельный вход, защитные заклинания и ритуалы. Полная тишина и изоляция внутри - ровно то, что нужно иссушенному своим даром пророку.
- Я - ваш друг, мисс Трелони, как бы глупо и пафосно это не звучало. Прошу.

Он поймет, если она испугается и убежит. Он поймет, если она отвергнет его предложение. Но что-то подсказывало Дарреллу, что столь высокочувствительная натура может распознать или даже узреть его истинные мотивы.
Честность продолжала быть его главным оружием. Но с Сибилл он не воевал. Они оба были жертвами одной битвы.