Она не видела брата… сколько?
Да и важно ли?
Она не видела его все те годы, когда должна была быть рядом. Она должна была ему, как он должен был ей. Каждый год, что у них отняли - год тоски. Для нее - также ли для Визериса?
Каждый год, что у них отняли - год неправильного и искаженного мира. Мира в котором правят не драконы, а самодуры-олени, забывшие и о чести и о долге.
Каждый год близит мир к концу потому, что такое не должно существовать. Так не должно быть.

Дейнерис боится встречи с братом. С раннего утра в день, когда ей сказали, что Визерис, а точнее сир Геральд Дейн, прибудет в водные соды - она вся на иголках. Ее не успокаивает ванна, что нагрета до того, что почти обжигает ее кожу. Ее не успокаивает утреннее, еще ласковое, дорнийское солнце. Не успокаивает прохладная вода из графина.
Десятки раз перебранные платья - о, у нее их не то чтобы много и все как будто бы не ее: да так и есть, подарены Мартеллами в честь возвращения и лишь слегка отсылают к драконам - больше держат дорнийский манер. Так и прятать ее проще - не вешать же знамя Таргариенов над Дорном - она понимает.
Понимает, что ее может быть потому и вернули, что теперь спрятать можно.
Понимает и не принимает.

Визерис все это время был здесь и… что? Какой была его жизнь? Едва ли он голодал или узнавал о запахах улиц Эсоса. Или кто-то показывал ему те, некрасивые стороны жизни.
Нет. За это она не в праве его винить.

Принца Дорана, что забрал их друг у друга, что все решил без воли драконов и обрек ее на такую судьбу - да. Визериса - нет.

Надо начать и в мыслях звать его Геральдом Дейном, но так непривычно и неправильно, так липнет в горле. Она уже жила произнося вслух имя брата, а имея ввиду Дейна - так почему бы не наоборот?
Но хочется другого.
Словно сказанное хоть раз в слух имя драконьего принца способно исцелить ее боль. Способно позволить закрыть глаза на все, что было. Способно из ее надежды на их встречу сотворить сон столь прекрасный, что все прочее будет абсолютно не важно.

Дейнерис останавливается на белом платье - это не о невинности, а о морской пене, что укрывала Драконий камень в часы ее рождения. О белом песке. Об одиночестве. И о пустоте.
Брошь - серебряный трехглавый дракон - едва ли та, что заметят - очень мала. Впрочем, если принц Дорна сделал ей такой подарок, значит можно. Значит благоразумно. Не в Королевскую гавань в таком виде, но к Геральду Дейну - почему нет?

Их встреча должна состоятся в саду - так сказала одна из змеек - и Дейнеис выходит в сад в час, когда солнце уже миновало зенит и снова смягчилось. Перелив воды из искусственных водоемов и тень многих деревьев делают это место не только красивым, но спокойным и приятным.
Весь день без сил успокоится она ходила по покоям взад-вперед, бездумно читала, но чаще просто думала и вот час настал.

Принцесса находит в саду скамейку у пруда с белыми камнями и садится, стараясь побороть желание встать и уйти. Нет. Она пришла увидеть брата.
И увидит.
И больше они не расстануться. Больше для их встреч не надо будет таких сложностей.

“Какой ты теперь, Визерис?”

Сибилл Трелони потрясла его до глубины души.

Когда ты годами прячешь свой дар и желаешь от него избавиться сильнее всего в жизни, видеть как кто-то другой действует неприкрыто и от всей души, странно, инородно. Не может оставить равнодушным.

В первый раз Даррелл случайно увидел ее на площади и не мог не остаться, наблюдая. Потом он приходил специально, чтобы послушать и попытаться понять эту очень смелую девушку.
С каждым днем ей словно становилось хуже. Ривер считывал нужду и бедственность ее положения. Он не мог остаться в стороне. У него сердце сжималось от внутренней боли Сибилл. Слишком много эмпатии, все переносил на себя и словно делил с ней весь груз.
Только она об этом ничего не знала.
И не узнала бы. Но Фабиан дал Дарреллу сильный толчок к действиям. Он просто не может оставаться в стороне. Слишком страшные вещи происходят в этом городе, в этой стране.

Однако не в его манере было действовать сгоряча.
Обдумать, как лучше всего помочь Трелони. Подготовить все необходимое.
Малое, что он уже сделал - передал ей с мальчишкой мешочек галеонов. Этого хватит чтобы не умереть от голода. Даррелл слишком хорошо понимал ситуацию потому что сам попадал в нее дважды в жизни.

Критический момент настал сам собой. Один из его соглядатаев прибежал с информацией о том, что пророчица мечется по Лютному, приставая к прохожим. Это по меньшей мере, очень опасно. Возможно, ее мучает дар и видения и она совсем себе не подвластна.
Нужно действовать быстро и четко.
Накинув на плечи максимально неприметную серую мантию, Даррелл вышел на улицу чтобы Найти Сибилл.

Он очень хорошо знал Лютный но даже у него это заняло какое-то время. Ривер вышел к Трелони совершенно случайно, завернув в переулок и встал как вкопанный, смотря на нее.
Слишком глубоко его понимание того, что с ней происходит. Эмоции захлестнули Даррелла, заставляя замереть, не давая ничего делать.
Слишком. Много.
Слишком.

Хотелось подойти к ней и взять ее руки в свои, сняв перчатки. Хотелось сказать, что все пройдет. Что она не одна в этом мире со своими проблемами.
Но он онемел.

Только в момент, когда Сибилла оторвалась от стены, он смог взять под контроль свое состояние и мягким шагом подошел к ней. На его лице была грустная и очень понимающая улыбка, как будто они знакомы очень много лет и вот теперь вновь встретились чтобы обсудить за чаем все текущие проблемы.
- Мисс Трелони, здравствуйте. Я - Даррелл Бредфорт. Вы меня не знаете, но я очень хочу вам помочь. То, что вы делаете - очень важно для всех волшебников, но я вижу ваше бедственное положение. Прекрасно понимаю, как сложно довериться совершенно незнакомому человеку, но я готов рассказать вам о себе все, что захотите. Или вы увидите это сами. Знаю, что можете.
В этом “знаю” было столько боли и понимания. Столько настоящих, искренних чувств. Он снял с руки перчатку и подал ей руку, смотря прямо в глаза.
- Прошу вас, поверьте в то, что далеко не все в этом мире прогнило. Я подготовил для вас безопасное убежище, где вы сможете отдохнуть.
Та самая квартирка, в которой он жил до тех пор, пока не переехал в свой дом.
Отдельный вход, защитные заклинания и ритуалы. Полная тишина и изоляция внутри - ровно то, что нужно иссушенному своим даром пророку.
- Я - ваш друг, мисс Трелони, как бы глупо и пафосно это не звучало. Прошу.

Он поймет, если она испугается и убежит. Он поймет, если она отвергнет его предложение. Но что-то подсказывало Дарреллу, что столь высокочувствительная натура может распознать или даже узреть его истинные мотивы.
Честность продолжала быть его главным оружием. Но с Сибилл он не воевал. Они оба были жертвами одной битвы.

Это мой личный ад на земле. Дом, который стал для меня местом самых страшных воспоминаний. Место, где от каждого шороха вздрагиваешь и с ужасом ждешь, когда дверь твоей комнаты откроется в очередной раз и на пороге окажется отчим со сверкающим сальным взглядом, который скользит по хрупкой фигурке, что только недавно начала приобретать аппетитные формы. Тонкая талия, небольшая грудь и чуть округлые бедра, которые я старалась скрыть под широкими толстовками, длинной едва не до середины бедра. Как только я поняла, что Коннор с интересом оглядывает мою фигуру, стоит мне появиться в шортах и футболке, решение пришло мгновенно. Яркие рыжие волосы я бы вообще с удовольствием остригла, по потому что знала, насколько они нравятся этому извращенцу, но он пригрозил мне избить брата до полусмерти, если я только посмею что-то сделать с волосами. Этот чертов кретин знает, что Адриан моя слабость и пользуется этим в полную мощь. Не забывая при этом напомнить, что ему на меня плевать и ч зря его защищаю. Но что я могу поделать? Я всего лишь пытаюсь защитить того, кто мне дорог, даже если сам он меня терпеть не может...
  Коннор ловит меня в коридоре дома, шлепает по пятой точке, от чего я испуганно вздрагиваю. Он почти любовно заправляет выбившуюся прядь из косы за ухо, шепчет, что скоро заглянет ко мне и чтобы я его ждала. Да, даже моя комната не спасает меня от него, он может в любой момент ворваться в комнату и запереть дает изнутри, приказав раздеваться. И я подчиняюсь, потому что иначе он сорвет злость на Адриане. Я не могу закрыться руками, отвести взгляд от него, пока он теребит свой член, оглядывая меня с жадностью, я даже не могу заплакать, потому что тогда неизменно попадет брату. Всегда один сценарий, но я знаю, что скоро он изменится и отчим потребует большего. А я не могу... Просто не могу ему этого дать. Потому что тогда я просто наложу на себя руки. И так не раз уже об этом задумывалась... А что еще остается подростку, на которого всем плевать? Мать не видит того что происходит, а если и видит, то ничего не делает. Коннор и ее запугал, я знаю. Адриан меня отталкивает, говорит что терпеть меня не может, жалкую девчонку, что пытается ему помочь. А я часами стою у окна, с ужасом понимая, что хочу, чтобы он вернулся с очередного свидания разочарованный. Они его не достойны. Ни одна из тех девчонок, что клеятся к нему в школе, ни одна из них не пойдет ради него на то, на что каждый день иду я. Нет никого в этом мире, кому я была бы нужна, так зачем продолжать жить? Ни друзей, не родных... Ни одного гребаного человека, который бы обо мне беспокоился... Но даже так я понимаю, что не могу что-то сделать с собой. Не хватает духу. Страх затапливает меня каждый раз, когда я решаюсь на отчаянный шаг. А потому в голове появляется другое решение...

  Нужно бежать. Бежать со всех ног, так далеко, как только получится. И навсегда оставить позади эти ужасные стены, которые рано или поздно приведут меня к суициду.

  Спортивную сумку я прячу под кроватью, боясь, что Коннор ее найдет. Там вещей совсем немного, только самое необходимое, плюс небольшая сумма денег, которую мне удалось скопить в тайне от отчима. Я решаю, что для начала могу убежать к тётке, что живет не так далеко отсюда. А там уже подумать, что делать дальше. Главное решиться...

  За ужином снова и снова ловлю себя на мысли, что поглядываю на Адриана из под длинных ресниц, украдкой наблюдаю за ним, словно хочу запомнить каждую его черточку. Хмурый взгляд, маленькую складочку между бровей, сжатые в тонкую линию губы, острые скулы... Кажется я увлекаюсь, потому что резкий звук брошенных приборов на стол и удар кулака Коннора по столу, от которого все мы вздрагиваем, а я и вовсе испуганно сжимаюсь в комок, приводят в чувство. Я опасливо смотрю на отчима и понимаю, что причиной его гнева стала я. Мое внимание брату... Он де не слепой, видит как я смотрю на Адриана, как я тянусь к нему... Утыкаюсь носом в тарелку, надеясь, что буря пройдет мимо, но не тут-то было.

- Иветт, идем, есть разговор. - голос холодный и решительный, я даже не смотрю в сторону матери или Адриана, все равно мне некому помочь. А потому выхожу за отчимом из кухни, где он резко хватает меня за волосы и притягивает к себе. Я даже пикнуть не имею права, иначе поплатится брат. - думаешь я не вижу как ты смотришь на него? - шипит Коннор, притягивая мое лицо к своему. - Ты только моя, тебе ясно?! - я испуганно киваю, пытаясь сдержать слезы, потому что плакать тоже нельзя. Руки лишь непроизвольно пытаются ослабить его хватку на волосах, но выходит плохо. - я преподам тебе урок, маленькая дрань. Чтобы ты навсегда уяснила, что ты можешь быть только моей. - и от тащит меня вверх по лестнице, туда где находится моя комната, даже не переживая о том, что я едва успеваю переставлять ноги. В комнату он меня почти затаскивает, а мои глаза уже заполняются слезами. Я не должна плакать, не должна.... - я научу тебя послушанию... - шипит он мне в лицо, на ходу расстегивая ширинку. Я в ужасе, только не это. Господи, пожалуйста, только не это! Мои глаза расширяются от ужаса, из которых уже льются слезы, беззвучно, но Коннору плевать. Он даже штаны не снимает, просто достает свой член, который уже готов к бою и тянет меня вниз на колени.

- Нет, не надо! Пожалуйста! - наконец подаю я голос, упираясь ногами и руками, не желая даже прикасаться к нему. - Я не хочу! Не надо! - голос срывается на всхлипы, пока Коннор пытается поставить меня на колени. Но я упираюсь и дергаюсь, почти не чувствую того, что он выдирает мне волосы, яростно шипя, что если я не сделаю как он хочет, он просто убьет Адриана. Но это выше моих сил. Я не могу! Черт возьми, я не могу этого сделать. И когда я начинаю рыдать в голос, все еще пытаясь отбиваться, Коннор окончательно выходит из себя.

- Ты сама напросилась, тварь! - рявкает он, с силой ударяя меня по лицу и отпуская. Я вскрикиваю и падаю на пол, сжавшись в комочек и закрыв голову руками. А он снова хватает меня за волосы и тащит в коридор, перед этим прорычав мне в лицо. - Посмотрим как ты будешь разговаривать, когда он будет захлебываться собственной кровью на твоих глазах... - он чудовище, которое не дает нам жить. Он монстр, способный истязать собственного сына. Он изверг, не желающий никого...

  И я понимаю это с каждым его новым ударом по Адриану, пока сама едва не захлебываюсь рыданиями. Я зажмуриваю глаза, но все равно не могу отключиться от реальности. Звуки ударов и шипение Адриана, вместо криков. Я не могу это терпеть. Не могу. Коннор действительно убьет его, я могу все изменить. Только после этого меня ждет не побег... Я просто уйду из жизни... Но лучше так.

- Хватит! - кричу я, сквозь слезы и Коннор замирает, оглядываясь на меня. Его глаза налиты кровью, но я знаю что его остановит. - Пожалуйста, хватит! Я сделаю все что нужно! Пожалуйста... - снова слова смешиваются с рыданием, но отчим вроде успокаивается. Смотрит на меня с безумной улыбкой, оставляя Адриана лежать на полу, а после чего говорит мне, что я умница и гладит по волосам. А потом уходит, насвистывая себе под нос какую-то песню... Мы остаемся вдвоем. Я, продолжающая рыдать и избитый Адриан, тяжело дышащий, лежащий на полу. Я подползаю к нему, пытаясь хоть немного успокоиться, прикасаюсь к окровавленной щеке, уверенная, что сейчас он снова меня пошлет, прогонит, сделает больно. - Прости... Прости... Прости... - шепчу я как заведенная, с трудом глотая слезы. - Это я во всем виновата... Это все из-за меня... Я все исправлю... - я помогаю ему сесть, сама избегая смотреть в глаза. Что бы не понадобилось сделать, я сделаю все...