ярость обгладывает гермионе лицо, прорезаясь в обесцвеченных зрачках напротив – оглушенный свет остывающей звезды, умершей миллионы лет назад – и хочется отшатнуться. сейчас, окруженный тюремными стенами и сходящим с моря болезненным воем, сириус будто утрачивает сходство с собой и на секунду в его зрачках воспламеняется нечто, что до этого гермиона видела всего однажды – за секунду до первого прожитого круциатуса.